<strong>Куда смотреть, чтобы оценить риски отзыва лицензии, – совет банковского аналитика</strong>

 
<div>
<blockquote>Летом 2017 года финансовые проблемы обрушились сначала на «Югру», а затем и на другой банк из топ-20 по вкладам населения – «Открытие», где Центробанк ввел временную администрацию. В обоих случаях аналитики наблюдали признаки взрывоопасной ситуации задолго до развязки, но этика обязывала их молчать. Дмитрий Мирошниченко, который до 2009 года сам работал в банках, а с тех пор исследует их как эксперт, рассказывает свою методику быстрой оценки положения дел в банке, чтобы каждый мог сделать выводы сам.</blockquote>
После отзыва лицензии у банка «Югра» первый зампред Банка России Дмитрий Тулин в начале августа 2017 года<a href="http://tass.ru/opinions/interviews/4456664" target="_blank">пообещал</a>: в обозримом будущем подобных потрясений можно не бояться – крупные, значимые банки лицензии не потеряют. Рынок тут же интерпретировал это по-своему: дела настолько плохи, что ЦБ приходится превентивно гасить панику. Наверняка можно сказать одно: ничьим словам тут безоговорочно доверять не стоит. Если вам нужно оценить положение дел в банковском секторе или конкретном банке, то после некоторой подготовки вы можете самостоятельно попытаться проанализировать факты. Я объясню, какие из этих фактов, показателей и обстоятельств приоритетны для меня и как я их интерпретирую.

Это не самоучитель по чтению банковской отчетности. Хотя отчетность и очень важна, ее цифры сами по себе ничего не значат – они имеют смысл только в контексте конкретной бизнес-модели и ситуации, которую нужно оценивать по каждому банку отдельно. Я не абсолютизирую свою модель – в конечном счете важны не показатели, а их трактовки, и в этом каждый аналитик идет своим путем. И, как показывает жизнь, разные пути приводят нас с коллегами к одним выводам.

Моя система индикаторов показывает: в этом году проблемы банковской системы резко обострились. По отдельным параметрам дела обстоят хуже, чем когда бы то ни было за последние 12 лет. Ряд крупных банков испытывают дефицит ликвидности, и дело здесь совсем не в жесткой политике Центрального банка по сдерживанию инфляции и не в финансовых санкциях.
<div></div>
<h3>Хочу все знать</h3>
Что вы знаете о своем банке или банках, кроме размера ставок и комиссий? Чтобы составить мнение о его бизнесе, нужно понять, чем он занимается на самом деле, в чем смысл его существования и специфика. Для этого хороши все источники информации, к каким есть доступ: СМИ, базы данных, служебные расследования и досье. Недавно, когда сотрудник «Альфа Капитала» высказал мнение о проблемах в четырех крупных частных банках, один из комментаторов заявил: настоящий аналитик работает с цифрами и фактами, а не со слухами. На мой взгляд, это в корне неверно. Цифры и факты – это всего лишь технические параметры, которыми аналитик заполняет ячейку матрицы. А матрица в каждом случае зависит от того, чем занимается банк. Если у аналитика на все случаи жизни одна и та же матрица, он мне профессионально неинтересен.

Самое главное, с чего начинается и чем заканчивается весь бизнес, – это интересы его реального бенефициара, настоящего собственника. Он может не совпадать с тем лицом, кто формально владеет крупнейшим пакетом акций, а стоять за ним. Банк – это всегда инструмент реализации интересов его настоящего владельца. От них зависит, будет ли банк загонять себя в сложную ситуацию и как, в случае чего, будет из нее выходить. Нам важно исследовать: личность реального бенефициара, его источники заработка и другие бизнесы, его связи, его бэкграунд, его поведение в прошлом.

Пример – банк из первой сотни по активам «Российский кредит», у которого была отозвана лицензия в июле 2015 года. Его последний владелец Анатолий Мотылев (которому принадлежали еще четыре банка, потерявшие лицензии в 2014–2015 годах) ранее уже оказывался в подобном положении в качестве владельца банка «Глобэкс». В кризис 2008-го «Глобэкс» прогорел, и выяснилось, что основной его деятельностью было нерыночное кредитование девелоперских проектов, связанных с Мотылевым. Наблюдая, как тот же бизнесмен строит новую финансовую империю и покупает банк, можно было сразу предположить, что у этого банка с высокой вероятностью будет отозвана лицензия, а средства будут выведены, поскольку этот владелец уже занимался потрошением финансовых институтов. И дело здесь не в том, что люди не меняются. Здесь важны связи и покровительство. Если после вскрывшихся нарушений человек остается в обойме, возможно, в этом заинтересованы его могущественные покровители. А этим людям всегда нужно платить. Это означает высокий риск теневых операций для нового бизнеса – какой хозяин, такой и банк.

Из этого примера понятен и следующий вопрос: оказывает ли банк теневые услуги, и если да, то кому? Этот вопрос практически столь же важен, как и кто основная клиентурабанка. Она может быть явной – предприятия, которые размещают средства на депозитах, открывают расчетные счета, привлекают кредиты. И неявной – заказчики услуг по выводу денег за рубеж, по легализации доходов. В отчетности признаки теневой работы могут быть скрыты с помощью фальсификаций, но участникам рынка это, как правило, известно, и может быть обнаружено при тщательном поиске в интернете.

Матрица для анализа отчетности будет различаться в зависимости от того, связан ли банк с государственными чиновниками. В зависимости от текущей ситуации это может быть как плюсом, так и минусом: например, если влиятельное в прошлом ведомство потеряло вес в аппаратной борьбе или из-за смены руководства, это может плохо отразиться на банке, связанном с руководителями ведомства. Еще один значимый параметр – ответ на вопрос, является ли банковский бизнес основным, принципиально значимым для его владельцев. Если нет, это сразу же минус 100 очков из его кармы. Многие банки используются только как ресурсная база для другого бизнеса: из них с легкостью выкачиваются все средства, и банки «поджигаются». Бывают и исключения, но сам факт, что банк для владельца – бизнес непрофильный, сильно повышает мои требования к этому банку с точки зрения всего остального. Чтобы иметь с ним дело, по балансам он должен быть едва ли не святее папы римского.

Пример – крупный банк из первой десятки, входящий в холдинг и явно непрофильный для владельцев. Год назад из него начали выкачивать деньги. Временным плюсом, держащим его на плаву, была связь с могущественными покровителями, которым он был нужен для перекачки их денежных средств в другие юрисдикции и для овладения новыми активами. Но для этих услуг можно приспособить новый банк, и даже ключевые сотрудники, занятые в этих операциях, могут просто перейти туда работать.

Противоположный пример. В 2004 году разразился банковский мини-кризис, лопнули несколько банков и шел вал негативных публикаций о финансовом положении «Альфа-банка». Это спровоцировало массированный набег вкладчиков, которые выносили «Альфу», – ситуация усугублялась тем, что еще не существовало системы страхования вкладов. При пассивной роли собственников банк бы однозначно рухнул, но они расценили «Альфа-банк» как принципиально важный для себя бизнес и спасли его – привлекли порядка миллиарда долларов своих средств и расплатились с вкладчиками. Поэтому для меня собственники «Альфа-банка» имеют положительную «кредитную историю». И можно ожидать, что если не случится потрясений, способных заставить их уехать из страны, то этот банк и дальше будет им нужен и они его поддержат.

Что можно сказать в связи с этим о других банках, которые сейчас на слуху? Не у всех из них мы можем идентифицировать конечных бенефициаров. Это значит, что за известными нам владельцами могут стоять люди, которые в определенный момент решат, что с этой частью бизнеса надо расстаться.

Когда я работал в бизнесе, я всегда начинал исследование банка с запроса в нашу службу безопасности. Она проверяла вовлеченных и связанных с ними лиц на причастность к криминальным структурам. Если ее заключение было жестко негативным, я делал вывод: либо банковский бизнес не является истинной целью собственника, а служит прикрытием, либо – если бенефициары многим обязаны бывшим участникам организованных преступных групп – банк находится под ударом «предложений, от которых невозможно отказаться». В таком случае балансы можно было даже не смотреть. Так совершенно не банковская аналитика экономила мне время.
<h3>Поглотители материи</h3>
Определившись с ролью банка для его бенефициара и степенью риска в этой связи, обратимся к финансовым показателям (отчетность банков за каждый месяц <a href="http://www.cbr.ru/credit/forms.asp" target="_blank">доступна</a> на сайте ЦБ). Но важно помнить: многие цифры зависят от бизнес-модели. Что хорошо для банка с одной структурой баланса, плохо для банка с другой.

Первый ключевой показатель для меня – отношение месячных оборотов по кассе и ностро-счетам банка к его валюте баланса. Визуально это можно трактовать так: сколько раз за месяц баланс банка обернется вокруг своей оси. Опасный уровень значения этого показателя для универсального банка – меньше 1,5; критический – менее 1. Если банк не может совершить даже один оборот, значит, входящий денежный поток настолько мал, что он однажды не сможет компенсировать даже минимальный отток.

Необходимое замечание: такая ситуация может быть приемлемой для розничного банка, работающего с физлицами. По их счетам нет активного движения средств – депозит попадает на счет, и больше с ним ничего не происходит полгода-год. Если малоподвижные активы и пассивы согласованы по срокам, валютам и ставкам, то при грамотном управлении рисками низкий оборот – это нормально. Но если банк универсальный и в нем велика доля расчетных счетов предприятий, то по ним должно быть активное движение средств – это показатель того, что там действительно есть живые клиенты. При соотношении ниже 1,5 жизнь угасает.

Другая крайность – если банк превращается в вентилятор и крутит деньги по пять раз за месяц или больше. Это означает, что там велика доля чисто финансовых операций, и это может быть связано с отмыванием средств. Но опять же такая ситуация вполне нормальна, например, для тех «дочек» западных банков, которые специализируются на операциях на финансовом рынке и торговле валютой.

Второй критический для меня показатель – доля межбанковских кредитов в обязательствах банка. У этого показателя есть аналог, который я использую применительно ко всей банковской системе. А в отношении конкретного банка я пытаюсь из всего объема привлеченного банком «межбанка» выделить объем кредитов, взятых им для поддержания ликвидности, – я интерпретирую их как кредиты для затыкания дыры в балансе, плохие кредиты. Если я вижу, что этот показатель очень велик, значит, в банке, условно говоря, нет денег. То есть он постоянно занимает на межбанке, чтобы иметь возможность проводить текущие платежи, – именно так поступают сейчас крупные банки, про которые как раз и ходят слухи о проблемах.

Этим занимался и банк «Открытие» – у него доля такого плохого межбанка в обязательствах доходила до 40,6% в конце 2016 года и не опускалась ниже 23,1% в 2017 году, а максимально допустимым значением этого показателя я считаю 8%. В подобном положении банк не может существовать сколь угодно долго. Здесь у него, по большому счету, лишь пути два: либо реструктуризация и приведение банка в порядок, либо потеря ликвидности и банкротство.

В целом при анализе многих переменных я придерживаюсьдвух принципов. Первый – устойчивость. Пример – такой третьестепенный показатель, как отношение оборотов по корсчету в Центральном банке к оборотам по ностро-счетам в коммерческих банках. В зависимости от специфики бизнеса банка его значение может быть совершенно разным. Но если это значение постоянно скачет, значит, у банка проблемы с регулярным бизнесом – совершаются разовые сделки, которые дают сдвиг то в одну сторону, то в другую. И тогда банк опасным образом зависит от проведения крупных сделок крупного клиента, от его благосостояния, его желания вести дела с этим банком. Если я вижу, что это отношение было стабильным, а потом резко меняется, например с 5% до 15%, – значит, надо разбираться, что произошло в бизнесе этого банка.

Существуют показатели, для которых важно, чтобы они были близки к средним по рынку. Например, я отдельно <a href="https://dcenter.hse.ru/data/2016/02/07/1140235015/bs_16-01.pdf" target="_blank">разбирал</a> кейс Внешпромбанка, потерявшего лицензию в начале 2016 года: он предлагал предприятиям размещать средства под ставку почти в два раза выше среднерыночной (примерно на три пункта при <a href="http://www.cbr.ru/statistics/?PrtId=int_rat" target="_blank">уровне</a> 3–5% годовых). Если вы не понимаете, благодаря чему банк предлагает столь выгодные условия, лучше держитесь от него подальше. Это значит, что внутри его существует своя отдельная экономика и вы никогда не угадаете, в каком она состоянии.

Баланс банка должен быть внутренне непротиворечив. Но этот пункт уже требует специальных знаний в бухгалтерском учете банковских операций: нужно понимать, насколько обороты по одним счетам корреспондируют с оборотами по другим, связанным с первыми экономической логикой операций. В качестве примера можно привести ситуацию мая 2016 года, когда у банка «Открытие» портфель кредитов предприятиям в иностранной валюте неожиданно сократился сразу на $12,9 млрд. Могло сложиться впечатление, что какой-то крупный клиент просто погасил крупный валютный кредит. Но более целостный взгляд на отчетность позволял увидеть: этот «погашенный» кредит «воскрес» на счетах по учету задолженности финансовых организаций. То есть его элементарно перевесили с одного юрлица на другое.

Но и это еще не все. Анализ движения денежных средств по клиентским счетам показал, что в реальности никаких денег никто никому не платил, потому что изначальный кредит был предоставлен ценными бумагами. И все эти операции в целом уже выглядели одной большой схемой, не добавлявшей доверия банку. Регулятор, разумеется, тоже следит за соответствием одних счетов другим и за всеми перечисленными индикаторами. Но вы вряд ли узнаете, что ЦБ думает о вашем банке, пока он не отзовет у того лицензию.
<h3>От частного к общему</h3>
Оценить самочувствие банковской системы в целом иногда бывает даже проще, чем анализировать конкретный банк. На сайте Банка России в регулярно обновляемых отчетах нужно <a href="http://www.cbr.ru/hd_base/?PrtID=bliquidity" target="_blank">найти</a> ключевые слова: «структурный профицит ликвидности» или же ее «дефицит». Далее: берете там же на сайте ЦБ <a href="http://www.cbr.ru/statistics/?PrtId=int_rat" target="_blank">статистику</a> по процентным ставкам и сопоставляете ставки по депозитам юридических лиц со ставками по депозитам лиц физических. Если при профиците ликвидности ставки для юрлиц выше, значит, дела в системе плохи. В ней существует дисбаланс, который означает, что где-то растет дыра. Именно такую ситуацию мы наблюдаем сейчас.

Как это работает? «Профицит ликвидности» в переводе на простой язык означает, что денег в системе более чем достаточно. Банки держат излишки этих средств в Центральном банке – берут у ЦБ меньше, чем ему отдают. При этом чем больше в системе денег, тем они дешевле. Когда предприятия с большими остатками предлагают банку крупный депозит, в таких условиях для них должна действовать скидка за опт – на их вклады должны начисляться более низкие проценты, чем на депозиты физлиц. (Как справедливо отметил один из коллег, для корректного сравнения необходимо делать поправку на отчисления в фонд страхования вкладов по депозитам физлиц, но это принципиально не меняет картины.)

Если же цена за опт получается выше розничной, то это противоречит экономической логике и указывает, что внутри системы ликвидность распределена неестественным образом.

Другой очень важный для меня показатель – общий индекс разбалансированности банковской системы, который я раньше регулярно <a href="https://dcenter.hse.ru/" target="_blank">публиковал</a> в обзорах Центра развития ВШЭ и продолжаю считать до сих пор. Это объем межбанковских кредитов, поделенный на объем обязательств банковской системы в целом, – он показывает, сколько средств банки перераспределяют между собой, чтобы их всем хватило. Если перераспределять приходится относительно много, значит, у одних есть деньги, у других нет. То есть опять же в каких-то банках растет дыра, которая пока замаскирована за счет общего избытка ликвидности в системе.

Я рассчитал значения этого индикатора с 2005 года (за более ранний период у меня, к сожалению, нет данных). За последний год этот дисбаланс вырос до рекордных величин. Так, накануне кризиса 2008 года его значение достигло 2,2 единицы; перед обвалом курса рубля в декабре 2014 года – 3,8; к середине 2017 года – уже заоблачные 7,5. И это, к сожалению, перекликается с анализом ситуации в конкретных крупных банках.

Если ничего не предпринимать, рано или поздно эта бомба рванет. И не правы будут те, кто обвинит в этом слишком жесткую денежно-кредитную политику Центробанка. Профицит ликвидности указывает на то, что в проблемах банковского сектора виновата не высокая ключевая ставка и не строгие требования к деятельности кредитных организаций. И уж тем более не отзывы лицензий у конкретных банков, ведь ЦБ здесь выступает только в роли сотрудника ЗАГСа, выдающего свидетельства о смерти. Проблема, на мой взгляд, в том, что в стране не слишком выгодно вести честный бизнес. А вот бизнес, связанный с фактическим воровством чужих денег, – совсем наоборот.

</div>
<div>
<div>(с) <a href="https://republic.ru">Дмитрий Мирошниченко</a>, Ведущий сотрудник "Центра развития" НИУ ВШЭ</div>
</div>